— Джери-а-Конел — разве его там не было?

— Малыш Джери-а-Конел, поняв, в какую сторону клонится битва, присоединился было ко мне, но потом исчез — без сомнения, устыдившись своего решения, хотя я считаю его весьма разумным.

У Корума на глазах выступили слезы. Он был подавлен тем, что Калатин стал свидетелем его скорби.

Пока Корум плакал, откуда-то донесся голос. Это был сухой мертвенный голос Сактрика, и в нем звучало нетерпение:

— Калатин, проводи своих спутников в большой дворец. Мы хотим увидеть, что ты доставил нам и как ты выполнил условия нашей сделки.

Глава 4

На холме, где идет разговор о судьбе мира

Большой дворец не был дворцом как таковым, а лишь местом, где он когда-то стоял. Высокая сосна на самой вершине единственного холма Инис Скайта некогда росла в самом центре дворца, от которого остались лишь обломки фундамента.

Смертные и сиды расположились на заросших травой глыбах каменной кладки, а Сактрик остался стоять в том месте, где, по его словам, некогда высился величественный императорский трон; Сактрик рассказал, что он был вырезан из одного огромного рубина, но ему никто не поверил.

— Ты убедишься, император Сактрик, — начал Калатин, — что я выполнил последнюю часть нашей сделки. Я доставил тебе Гофанона.

Сактрик вгляделся в бесстрастное лицо карлика-сида.

— Да, это существо напоминает того, с кем я мечтал встретиться снова, — признал он. — И он полностью в твоей власти?

— Абсолютно, — и Калатин извлек маленький кожаный мешочек.

Корум запомнил его с того дня, когда сам договаривался с колдуном. В этот мешочек Гофанон сплюнул. Корум отдал его Калатину, и тот использовал содержимое мешочка, чтобы обрести власть над могучим карликом. Глянув на мешочек, Корум возненавидел Калатина сильнее, чем раньше, но еще больше он презирал самого себя. Он закрыл лицо руками и застонал. Откашлявшись, Илбрек что-то пробормотал, стараясь утешить друга, но Корум не слышал его слов.

— Так передай мне мешочек, который содержит твою власть.

Рука, тронутая гниением, протянулась к Калатину, но тот спрятал мешочек под плащ и усмехнулся:

— Эта власть, как ты знаешь, может быть передана только добровольно — или же она перестанет действовать. Первым делом я должен убедиться, Сактрик, что и ты исполнишь свою часть нашей сделки.

— Мы, малибаны, редко даем слово, — холодно сказал Сактрик. — Но когда даем, то держим его. Ты попросил нашей помощи, сначала чтобы уничтожить остатки мабденов, а затем чтобы навести на Фои Миоре видения, из плена которых они никуда не могли бы деться — и тебе достался бы весь этот мир. Ты согласился доставить Гофанона и помочь нам навсегда оставить эту плоскость. Что ж, Гофанона ты привел, и это хорошо. Нам остается верить, что у тебя есть силы помочь нам покинуть этот мир и найти для жизни другой, более приятный. Конечно, если тебе это не удастся, ты будешь наказан. И это ты тоже знаешь.

— Знаю, император.

— В таком случае передай мне мешочек.

Калатин с явной неохотой извлек кожаный мешочек и передал его Сактрику, который с довольным шипением схватил его.

— А теперь, Гофанон, слушай своего хозяина Калатина! — начал колдун. Друзьям кузнеца оставалось лишь беспомощно смотреть на него. — Ныне у тебя новый хозяин. Он великий человек, император Сактрик. — Сделав шаг вперед, Калатин пальцами с перстнями сжал огромную голову Гофанона и повернул ее так, что взгляд кузнеца был устремлен прямо на малибана. — Сактрик теперь твой хозяин, и ты будешь подчиняться ему так, как подчинялся мне.

Речь Гофанона была невнятной, как у идиота, но все расслышали его слова:

— Теперь Сактрик мой хозяин. И я буду подчиняться ему, как подчинялся Калатину.

— Хорошо! — С самодовольным выражением на благообразном лице Калатин отступил на шаг назад. — А теперь, император Сактрик, как ты предполагаешь избавиться от моих двух врагов? — Он показал на Корума и Илбрека. — Разрешишь ли ты мне воспользоваться…

— Я еще не уверен, что хочу избавиться от них, — сказал Сактрик. — Зачем резать хороших животных до того, как захочется их съесть?

Корум увидел, что при этих словах Сактрика Илбрек слегка побледнел, да и его самого они потрясли. Принц отчаянно стал размышлять, как бы схватить Сактрика, но понимал, что тот может вывернуться и исчезнуть, оставив у них в руках лишь свой мумифицированный труп, и в мгновение ока навести на них смертельно опасную иллюзию. Им не оставалось ничего иного, как только молить, чтобы желание Калатина не осуществилось.

Колдун пожал плечами.

— Ну, рано или поздно они должны будут умереть. Прежде всего Корум…

— Я не собираюсь обсуждать этот вопрос, пока не проверю Гофанона. — Сактрик обратился к кузнецу-сиду: — Гофанон! Ты помнишь меня?

— Я помню тебя. Ты Сактрик. Теперь ты мой хозяин, — пробормотал Гофанон, и Корум застонал, видя, что стало с его старым другом.

— И ты помнишь, что когда-то был здесь, на острове, который ты называешь Инис Скайт?

— Я был на Инис Скайте. — Карлик прикрыл глаза и простонал — Помню. Помню этот ужас…

— И ты снова здесь. Ты как-то справился с видениями, которые мы наслали на тебя, и скрылся…

— Я убежал.

— Но кое-что ты прихватил с собой. И использовал это, чтобы защититься, пока не покинешь остров. Что стало с той вещью, что ты взял?

— Я спрятал ее, — ответил Гофанон. — Я не хотел даже смотреть на нее.

— Где ты ее спрятал, карлик?

— Спрятал… — На лице Гофанона была улыбка идиота. — Я спрятал ее, хозяин Сактрик.

— Как ты знаешь, эта вещь принадлежит мне. И должна вернуться ко мне. Я должен получить ее обратно до того, как мы покинем эту плоскость. Без нее я не уйду. Где ты спрятал ее, Гофанон?

— Я не помню, хозяин!

В голосе Сактрика появился гнев и, как показалось Коруму, даже отчаяние.

— Ты должен вспомнить! — заорал Сактрик, тыкая пальцем, с которого при каждом движении осыпались клочки высохшей плоти. — Калатин! Так ты солгал мне?

Калатин встревожился. Уверенное выражение лица уступило место беспокойству.

— Клянусь, ваше величество… Он должен знать. Пусть оно похоронено в глубинах его памяти, знание-то осталось!

Сактрик вцепился когтистой лапой в плечо Гофанона и затряс кузнеца.

— Где это, Гофанон? Где то, что ты украл у нас?

— Закопано… — невнятно пробормотал Гофанон. — Где-то закопано. Я надежно спрятал это. И наложил заклятие, чтобы никто, кроме меня, не мог найти…

— Заклятие? Какое?

— Какое-то…

— Точнее, раб! — завизжал Сактрик дрожащим голосом. — Что ты сделал с украденной у меня вещью?

Корум видел, что император малибанов не хочет называть перед остальными то, что похитил Гофанон, и вадагскому принцу пришло в голову, что, внимательно прислушиваясь, он сможет понять какие-то слабости, лось бы, неуязвимого колдуна.

— Я унес ее, хозяин, — тем же невнятным голосом сказал Гофанон. — Она…

— Молчать! — Сактрик снова повернулся к Калатину. У того был жалкий вид. — Калатин, в обмен на твое обещание передать мне Гофанона я помог тебе сделать Караха и вдохнуть в него жизнь, как ты хотел, но теперь я вижу, что ты обманул меня…

— Клянусь, великий Сактрик, что это не так! Я не могу объяснить, почему карлик не в состоянии ответить на твой вопрос. Он обязан без промедления исполнять все, что ты ему приказываешь…

— Значит, ты обманул меня и, более того, самого себя! Что-то умерло в мозгу этого сида — твоя магия не сработала. Без секрета, который он скрывает, мы не можем покинуть плоскость, как бы нам этого ни хотелось. Следовательно, наша сделка расторгнута…

— Нет! — завизжал Калатин, увидев, как в глазах Сактрика, вспыхнувших холодным огнем, внезапно появилось предвестие его ужасной смерти. — Клянусь тебе… Гофанон знает тайну… позволь мне поговорить с ним… Гофанон, слушай Калатина! Расскажи Сактрику все, что он хочет знать…

— Ты больше не мой хозяин, Калатин, — спокойно ответил Гофанон.